Времена года и музыка

Тысячелетний духовный опыт человечества на протяжении всей своей истории постигает таинство Истины в бесконечно малом — земном, и бесконечно великом — космическом, вселенском пространстве жизни. Уходят в прошлое эпохи, общественно-исторические формации, а мир окружающей природы по-прежнему составляет постоянный феномен духовной жизни человека, оставаясь моделью его представлений об эстетическом совершенстве. Неподвластное человеку движение времени, его конечность для каждого и бесконечность для Вселенной волнует человека, приковывает внимание философов, находит отражение в художественном творчестве и остается извечной и непостижимой загадкой на протяжении всего развития цивилизации.

Осмысление тайны времени — процесс безграничный, захватывающий и, вместе с тем, вносящий методичное упорядочивание в эту безмерную категорию. Естественные, технические, общественные, искусствоведческие и другие науки многократно избирали время предметом своих научных исследований. Современная космология измеряет время миллиардами лет, а квантовая механика — квадрильонными долями секунды. Такие частные понятия, как время философское, химическое, биологическое, психологическое, экономическое, наконец художественное, остаются в обиходе специальных трудов.

Возможно, одним из самых ранних проявлений структурной организации времени, осмысленной человеком, был годовой цикл смены времен года. Неслучайно еще у древних римлян рядом с собственно богом времени Сатурном (в греческой мифологии Кронос) почитался бог начал и концов Янус, в честь которого назван месяц январь, открывающий годичный цикл. Обычно его изображали с двумя лицами — молодым и старым, веселым и грустным, символизирующим знание прошлого и будущего. Для сознания каждого из нас и сегодня обретение временем каких-то реальных форм связано именно с этим объективным процессом. Календарь беспощадно отмеряет дни, недели, месяцы, и лишь высшая логика природных преобразований придает бренности человеческого бытия ощущение константности, ориентира, периодичности в бесконечном временном потоке.

Круговорот живой природы как основа осмысления сущности бытия находит отражение в многочисленных произведениях крупнейших представителей мировой литературы и искусства разных эпох и стилевых направлений. Тема повторяемости природного цикла как творческая концепция относится к категории «вечных» и остается одной из актуальных в современном искусстве. В музыкознании по сравнению с другими областями искусствоведения она не исследована в широком историческом и общекультурном планах.

Исторически различные способы художественного воплощения цикличности времени доказывают философскую идею развития культуры по спирали и потому сохраняют свою актуальность вне зависимости от конкретного культурно-исторического контекста и господствующих в обществе мировоззренческих установок. Трактовка объективного времени в искусстве всегда находится в прямой связи с этапом развития культуры. Обращаясь к данной концепции, не скованной географическими и национальными границами, каждый художник привносит в нее свое собственное видение. Многоуровневое содержание темы предполагает различные степени и ракурсы ее постижения во всех видах художественного творчества.

Годичный цикл выступает как фактор безусловного постоянства, как неизменный ориентир в череде временных изменений, происходящих в самой природе.

Именно круговращение выступает как закон высшего порядка, управляющий миром и выполняющий функцию мерила природного времени. И не случайно в своем желании постигнуть некую высшую гармонию Вселенной средствами науки или искусства человек неизменно обращается к теме времен года. Ее толкования как основы универсальной логики мироздания мы находим в восточных музыкально-эстетических трактатах, где по принципу аналогий обнаруживается глубокая связь между последовательностью месяцев и времен года с разнообразными, порой весьма далекими, явлениями.

Разрозненные элементы укладываются здесь в сводные схемы, демонстрирующие глубокую взаимозависимость элементов, в числе которых неизменно присутствует годовой цикл. Как следствие этого в трактатах уделяется внимание рекомендациям исполнения отдельных произведений в конкретное время года. Эта идея получает свое воплощение в трактате о музыке крупнейших представителей музыкальной эстетики Братьев чистоты и друзей верности (Х в.), в дидактическом трактате «Кабус-намэ» Кай-Кавуса (XI в.), в трудах Сафиаддина ал-Урмави (XIII в.), Абдурахмана Джами (XV в.), Нажмиддина Кавкаби (XVI в.), Дарвиша Али Чанги (XVII в.).

Богатую почву для выявления общих закономерностей художественного воплощения темы представляют собой календарно-обрядовые песни, практически целиком опирающиеся на годовой цикл времен года, что проявляется в формах бытования и функционирования отдельных жанров (1). Многие ученые, занимающиеся данной проблематикой, указывают на их архаичное происхождение и связывают это с древнейшими верованиями в магическое воздействие на силы природы (2). Зависимость фольклорных жанров от календаря обусловлена тем, что понятия зима, весна, лето, осень проявляются в конкретном отношении к временным процессам и напрямую связаны с характером трудовых работ во всех земледельческих культурах.

В творчестве композиторов подход к теме времен года эволюционирует в тесной взаимосвязи с философией и эстетикой. И здесь ключевую роль играют историко-художественные стили, оказывающие определенное влияние как на сам замысел, так и на художественные задачи воплощения темы. Например, если эпоха Возрождения и барокко наиболее ярко представлена циклом концертов «Времена года» Антонио Вивальди (3), то классицистическое воплощение темы репрезентирует оратория «Времена года» Йозефа Гайдна (4). В XIX в. в связи с усилением индивидуально-личностного начала в художественном творчестве наблюдается романтическая трактовка темы (фортепианный цикл «Времена года» П. Чайковского (5)), а также влияние модерна (балет «Времена года» Александра Глазунова (6)).

Новый этап в художественном осмыслении данной темы начинается в ХХ в. Полифония стилей и направлений, смелость предпринимаемых экспериментов, расширение смысловых акцентов и ракурсов в сочетании с многообразием выбора в палитре выразительных средств образуют множественность порой противоречивых концепций и драматургических решений, основанных на общей идее природного цикла. Вместе с тем этот период музыкального искусства репродуктивно вбирает в себя достижения прошлых эпох и во многом на их основе выдвигает новые решения. Отсюда в воплощении темы времен года отчетливо прослеживается ее многоуровневая концептуальность. При этом индивидуальное начало всегда имеет превалирующее значение. Большой интерес в этом смысле представляет специфика национального своеобразия в интерпретации композиторами темы различных национальных школ.

В цикле песен «Времена года» Валерия Гаврилина избранный сюжет раскрывается в тесной связи с русским народным искусством. Календарно-обрядовый подход к теме находит здесь отражение на новом этапе развития русской музыки в русле неофольклоризма (7). Во «Временах года» для инструментального квинтета аргентинский композитор Астор Пьяццолла подходит к осмыслению явлений природного круга через призму такой характерной черты музыки ХХ в., как стилизация. Работа по жанровой модели танго является основой не только данного произведения, но и определяет свойства индивидуального стиля в целом.

Немецкий композитор Карлхайнц Штокхаузен осмысливает времена года в контексте космологических представлений в цикле «Знаки зодиака», где он освещает годичный круговорот двенадцати небесных знаков и двенадцати типов человеческих характеров (8).

Восточная версификация темы времен года наиболее ярко представлена на примере произведений Бориса Арапова, Феликса Янов-Яновского и Мустафо Бафоева. «Четыре времени года» для сопрано, тенора и инструментального нонета Бориса Арапова на тексты японских хокку — цикл, состоящий из пяти вокальных и трех инструментальных частей. Процессуальность смены времен года сопровождается определенными природными характеристиками каждого сезона (пение соловья и проливной майский дождь; бабочки и раскаленный воздух; черный ворон и затянутое небо; быстрая езда на санях). Природный тетрактис от весны к зиме со вставными инструментальными интерлюдиями сочетает беглые впечатления-зарисовки, а как второй условно-ассоциативный план выявляются параллели с периодами человеческой жизни (9).

В творчестве Феликса Янов-Яновского тема раскрывается в тесной взаимосвязи с японской и китайской поэзией. Это четыре миниатюры «Времена года» для голоса и фортепиано на стихи Мацуо Басё; маленькая сюита «Элегии» для сопрано и камерного ансамбля на стихи Сумако Фукао; четыре миниатюры «Грустные песни» для голоса и фортепиано на стихи Бо Цзюй-и, Ли Бо, Оно-но Комати, Ду Фу.

Примечательно, что на разных этапах творческого пути композитор выстраивает различные концепции художественного воплощения вечного природного круговорота. Общность поэтических источников в данном случае выступает в роли объединяющего фактора, углубляющего философско-психологический подтекст в каждом из циклов. Подбор последовательности текстов выполнен композитором в соответствии с конкретным замыслом. Так, в «Элегиях» процессуальность в смене времен года трактуется через призму любовно-лирического содержания, где эмоциональный романтический подтекст завуалирован иносказательностью выражения. Во «Временах года» находит воплощение пацифистская идея мира, отсюда — особый трагизм прерванного жизненного пути, эпитафия павшим (10). В цикле «Грустные песни» необратимость жизненного круга и одновременно обратимость, бесконечность природного передаются через субъективное отношение героя к окружающему миру.

В четырех фресках «Времена года» Мустафо Бафоева — программной сюите с конкретизирующими подзаголовками «Гуллар таровати» («Аромат цветов» — весна); «Мехнат ялласи» («Трудовая песня» — лето); «Мехргон оханглари» («Праздник урожая» — осень); «Мозийдин садо келадур» («Звуки из прошлого» — зима) — последовательность картин природы не ограничивается изобразительно-прикладной функцией. Произведение, изначально задуманное как музыкально-сценическое представление, было приурочено к юбилею Алишера Навои. Времена года трактуются в нем в метафорическом ключе, ассоциируясь с этапами жизни поэта, образуя второй условно-ассоциативный план лирико-философского осмысления темы. Программное содержание данного произведения трактуется в работе с опорой на Семнадцатую беседу «О временах года и возрастах жизни людей» из поэмы «Смятение праведных» А. Навои. Композитор, задаваясь вопросом о смысле жизни и конечности земного пути, выстраивает природный круговорот жизненных явлений и одновременно раскрывает исповедь героя, постигающего красоту и гармонию окружающего мира. Акцент на обрядово-трудовой аспект годичного цикла и его проекция на этапы земного пути напоминают концепцию оратории «Времена года» Йозефа Гайдна.

В начале ХХI в. тема времен года получает воплощение в произведениях узбекских композиторов Акрама Хашимова и Хабибуллы Рахимова. Цикл «Времена года» для тромбона и фортепиано (2007) Акрама Хашимова (посвящен доценту кафедры духовых инструментов Государственнй консерватории Узбекистана Джуме Сабуровичу Сабурову. Премьера состоялась в марте 2007 г.) — это четыре зарисовки образов природы, которые композитор, отталкиваясь от общей программной идеи, раскрывает посредством ассоциативной трактовки. Программные подзаголовки «Зима», «Весна пришла», «Летние прогулки», «Осенние пейзажи» фокусируют ракурс и определяют замысел.

Образно-драматургическая концепция четырех составных пьес представляет собой синтез национальных и европейских художественных традиций. Избранный композитором тембр солирующего тромбона раскрывает тему каждой части цикла и ее нюансы. При этом тромбон выступает в разных ипостасях: с одной стороны, композитор демонстрирует его технические возможности, виртуозность и широкий диапазон, а с другой — именно тембровое воплощение обогащает эмоциональную сферу и придает зарисовкам неповторимый колорит. Партия фортепиано — равноправный участник инструментального диалога с разнообразным использованием фактурных приемов и темброво-красочных возможностей. В этом цикле механизм смены времен года предстает не как объект изображения, а скорее как импульс к созданию различных образов и настроений, в которых отражается сама жизнь.

Цикл «Времена года Ташкента» для оркестра народных инструментов Хабибуллы Рахимова (посвящен 2200-летию Ташкента) представляет собой оригинальное прочтение избранной темы. Место действия сюиты составляют четыре части: «Зима в Ташкенте. Снежная буря», «Утро весны», «Лето. Танец фонтанов» и «Осень. Праздник урожая». Композитор составляет цикл из контрастных музыкальных образов, каждый из которых находится в русле взаимосвязи традиционного начала и современных выразительных средств. В заключительной части произведения цитируются две классические (макомные) мелодии — «Тошкент Ироги» и «Тошкент Уфори». Композитор мастерски пользуется возможностями народного оркестра, уделяя особое внимание раскрытию потенциальных возможностей, заложенных в природе этих инструментов, показывая их концертную трактовку. Яркие картины из жизни города выстроены в цикле выпукло, предельно ясно и конструктивно.

Наблюдения над способами художественного воплощения исследуемой темы в композиторском творчестве различных эпох и стилей выявляют парадоксальность самого объекта исследования. Годичный цикл времен года — общеизвестная тема искусства и, одновременно, бесконечное многообразие ее интерпретаций. Открытый, однонаправленный сюжет — и, одновременно, разнообразие способов организации на его основе целостных композиций. Очевидный замысел — и, одновременно, многоаспектность его воплощений. В каждом конкретном случае специфика подхода к трактовке темы обусловлена диалектикой доминирующего стилевого направления и индивидуальной творческой инициативой. Именно здесь и формируется тот образно-смысловой подтекст, который способствует осознанию потенциальной емкости и глубины содержания.

Милорад Павич с помощью времен года оригинально раскрывает специфику стилевой эволюции творчества: «В любой момент истории внутри любой культуры существует по крайней мере три художественных стиля, они пересекаются и дополняют друг друга: осень уходящего стиля, весна нарождающегося стиля и лето стиля, находящегося в расцвете и доминирующего в искусстве. Новый стиль (т. е. «весна») в своем стремлении победить стиль ведущий («лето») пользуется опытом не своего непосредственного предшественника, а приемами уже угасающего стиля (т. е. «осени»), потому что и «весна» и «осень» имеют противоречивый характер» (11).

Это высказывание, отличающееся глубоким проникновением в сложную лабораторию художественного творчества, в котором могут пересекаться самые разные тенденции и традиции, показательно в свете настоящего исследования по целому ряду причин. Во-первых, оно заставляет более гибко подходить к хронологическим разграничениям художественного процесса на отдельные стилевые отрезки. Во-вторых, доказывает, что универсальные идеи и явления могут привлекаться для доказательства любых концепций как художественных, так и научных. И, наконец, в-третьих, свидетельствует о том, что тема годичного цикла независимо от конкретной цели обращения к ней всегда выступает как символ высшей логики временных процессов, к числу которых, безусловно, относится и вся история развития музыкального искусства.

Литература
1. Земцовский И. Мелодика календарных песен. М., 1975.
2. Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1975; Тайлор Э. Первобытная культура М., 1989.
3. Белецкий И. В. Антонио Вивальди. М., 1975; Ливанова Т. Н. Проблема стиля в музыке XVIII века// Ренессанс, барокко, классицизм. Проблемы стилей в западноевропейском искусстве XV — XVII веков.
4. Новак Л. Йозеф Гайдн. М., 1973; Кремлев Ю. А. Йозеф Гайдн. Очерк жизни и творчества. М., 1972.
5. Чайковский П. И. Полное собрание сочинений. Литературные произведения и переписка. Т.5. М., 1959.
6. Скворцова И. Стиль модерн и русская музыка рубежа XIX — XX веков// Музыкальная академия. 2005, №4.
7. Варламов Д. Музыкальный фольклор и неофольклоризм: особенности семантики и языка// Музыковедение. 2007, № 8.
8. Stockhausen K. Texte zur Musik. Band 5 DuMont Buchverlag Koln, 1989. 9. Данько Л. Г. Борис Арапов. Л., 1980.
10. Чахвадзе Н. В. Феликс Янов-Яновский// Композиторы союзных республик. М., 1988.
11. Павич М. «Звездная мантия». Цит. по: Янов-Яновская Н. С. Бетховен как уникальное стилевое явление. Рукопись, с.1.

Жанна Мартиросова