В этом году исполнилось 60 лет Баходиру *Джалалу — народному художнику Узбекистана, академику АХ Уз, профессору, лауреату Государственной премии (1984), Государственной премии Узбекистана им. А Навои (1991). О нем рассказывают нашим читателям искусствоведы А Хакимов и Ш. Шукуров. Своими откровениями делится и самхудожник.
… Он пишет стихи, в которых спонтанность порождена импульсивным стремлением вербальной идентификации своего художественного эго в безбрежном и хаотическом потоке современного искусства.
Он пытается вычленить в сакральном пространстве ойкумену гармонии, увидеть собственный «полет над гнездом…» мироздания и создать новую художественную реальность, отражающую «суть Закона Вселенной -всеобщую взаимосвязь и взаимозависимость, связь абсолютно всех элементов и структур живой и неживой материи и Духа» (здесь и далее в кавычках даны цитаты из беседы с художником).
Он мистифицирует пространство, обращаясь одновременно к универсальным космическим категориям и нравственным дефинициям: «Пространство, пронизанное Мировой Энергией, управляющей всеми процессами, рождением и распадом, расцветом и угасанием, сменой Тьмы и Света, Добра и Зла, — это пространство в моих мыслях, в моих образах, в моих холстах».
Он создает настенные росписи, в которых поиск тишины уступает место грандиозным сценам, где взаимодействуют реминисценции наследия золотых эпох мировой культуры — средневековой поэтики Востока и итальянского Ренессанса. Восторженно влюбленный в поэзию и искусство Востока, он, побывав в Италии в 1978 году, был ошеломлен творениями мастеров Ренессанса. Эти центры мировой цивилизации составляют главный культур-философский и пластический источник его творческих акций в монументальном искусстве.
Он пишет картины, в которых парадоксально совмещается реальность и возбужденная ею же фантасмагория символов и аллегорий. В станковой живописи проявились с особой энергией и выразительностью все его поиски «новой художественной реальности», лежащие на стыке академизма и модернистских экспериментов. Другая дилемма — «Восток-Запад» — также весьма актуальна при восприятии живописных произведений художника критиками и его собственной самооценке. «Я азиат по ментальности, и даже когда делаю выставку в Европе с модернистскими, на мой взгляд, работами, они видят во мне прежде всего представителя Востока, называя меня «узбекским модернистом». Так отзывались о моих работах в Бельгии».
Он виртуозный рисовальщик — его графические эксперименты и завершенные композиции художественно самоценны и в то же время они нередко составляют визуальный остов последующих композиционных решений живописных или монументальных произведений.
Он обладает уникальным пространственно-пластическим мышлением, поэтому его увлекает работа с объемно-моделированными объектами, и отсюда интерес к инсталляциям и скульптурным композициям.
Он именит, и в то же время подвержен сомнениям, и внутреннее раздвоение сопровождает художника, как и прежде. Интуиция, которая всегда была в нем сильна, ведет его сегодня и спорит с порожденной предшествующими десятилетиями философией академической живописи, парадигмой систематизирующего аналитического искусства. «Сейчас во мне идет внутренний диалог. Считаю главным сочетание серьезного штудирования живописного ремесла, академических навыков и любовь к своему, независимому суждению и видению. Академическое и независимое, абстрактное живет во мне со студенческих лет».
Спор этот схоластичен — антагонистического противостояния нет. В его творчестве уживаются Восток и Запад, академизм и модернизм, реальность и фантазия, интуиция и выверенность решений, станковость и монументальность, плоскостность и пространственность. Выстраиваясь в последовательные этапы или перемежаясь в калейдоскопическом симбиозе ошеломляющего многообразия картин, монументальных росписей, рисунков и стихов, эти оппозиции составляют суть творчества одного из самых неординарных художников Узбекистана XX столетия.
Акбар Хакимов