С 20 июня по 3 июля 2005 г. в Монголии проходил VII смотр ежегодного благотворительного фестиваля искусств. В числе приглашенных из Узбекистана была член творческого объединения художников АХ Уз Назира Кузиева, которая делится своими впечатлениями о поездке с читателями нашего журнала.
Родоначальники монголов Нукуз и Киян скрывались со своими женами от врагов в недоступном урочище Эргунекун. Вера в духов предков и поклонение войлочным идолам — онгонам помогла этому племени выжить в сложных климатических условиях. Разросшееся племя постепенно вышло из теснины, расплавив горный кряж, содержащий руду. Так повествует иранский историограф при дворе Хулагунов Рашид ад-Дин, живший в XIV в.
Есть и другие источники, говорящие о происхождении монголов. В «Сокровенном сказании» говорится и об их тотемических предках — Борте Чинно (сивый волк) и Хо Марал (каурая лань).
Древние монголы поклонялись небу — тенгри, в монгольских источниках именуемому «синим» или «вечным», и земле. Кстати, не потому ли в их национальных костюмах часто используется синий цвет, а в центре государственного флага Монголии — широкая синяя полоса? Небо монголами всегда почиталось как верховное божество. Оно несотворенное, создатель всего сущего. Как владыка мира оно определяет судьбы человека, санкционирует государственную власть. Небо и земля — носители мужского (небо — отец) и женского (земля — матушка) начал. Поклонялись монголы также луне и солнцу — великому владыке. Солнце считалось матерью луны. Изображения солнца и луны являлись составной частью свадебной символики …
К началу XIII в. завершилось образование монгольской народности. Доселе разрозненные монгольские племена кочевников-пастухов объединились во главе с Темучжином, сыном монгольского богатыря Есугей-Баатура. Путём сложной политической дипломатии он пришел к власти и был провозглашён монгольским ханом с титулом Чингис, что означает Всеобъемлющий.
Память о великом завоевателе и обожествление предков царствующей фамилии и сегодня находят своё воплощение в культе Чингисхана. Аэробус А-310 приземляется в столице Монголии Улан-Баторе. На борту лайнера — в основном туристы. Свободных мест нет, поскольку в последнее время путешественники облюбовали именно это направление (кстати, доходнейшая статья экономики страны). В числе туристов и участники ежегодного фестиваля искусств — «Roaring Hooves» («Стук копыт»). Директор Ассоциации новой музыки Бадамхорол Самдандамба и профессор Фрайбургского университета музыки Бернхард Вульф объединили свои усилия и творческую энергию, чтобы создать ежегодный уникальный международный фестиваль фольклорной и современной музыки, который был проведен впервые в 1999 г.
Мне посчастливилось побывать на VII смотре талантливых исполнителей планеты. И не просто побывать, но и поучаствовать. Моя задача состояла в том, чтобы художественно оформить фестиваль и познакомить зрителей и участников, тех самых кочевников, живущих и ныне в пустыне Гоби, мало изменивших свой быт и привычный уклад жизни, с творчеством современных художников Узбекистана — представителем которого я являюсь.
Участники фестиваля — известные исполнители Европы, Азии и Америки — приезжают ежегодно с благотворительной миссией, чтобы ознакомить местное население с классическими и современными музыкальными произведениями. Благотворительные концерты в основном проходят в пустыне Гоби и в окрестностях озера Хувсугул и столицы — Улан-Батора. Сцена и зал здесь всегда одни и те же: в пустыне Гоби — это огромный песчаный бархан, а в любом другом месте Монголии — наиболее вместительная площадка прямо под небом, среди восхитительной по красоте природы. Зрители здесь рассаживаются на землю или песок…
И начинается очередной концерт.
Вот, например, благодарные зрители заворожено наблюдают за импровизационными движениями танцовщицы из Швейцарии Сильвии Баол. Но хотя Сильвия танцует под современную и классическую музыку, и хотя ее танец — это рассказ о том, как она — современный житель Европы — чувствует и воспринимает данное музыкальное произведение, но все-таки вся концертная программа составлена много шире одного такого подхода к музыкальной культуре мира. Здесь, в монгольских степях, и европейский слушатель может познакомиться с народной монгольской традиционной музыкой, и сами монголы могут ближе узнать шедевры европейской классики и произведения современных авторов.
В Монголии, кстати, я впервые услышала знаменитое гортанное пение монголов и поняла, что именно таким можно выразить звуки ветра, красоту иной гармонии мироздания, передать ощущение бескрайних просторов и космических пейзажей пустыни Гоби…
Величайшее состояние тишины, постоянно присутствующего здесь удивительного и очень редкого теперь покоя, возможность созерцать, понимая, что и настоящее состояние мира — совершенно, дали мне первый импульс к созданию объемно-пространственной композиции — «Посвящение». По сути, эта была инсталляция о любви к музыке, об огне, который непрестанно горит в душах творческих личностей, о любви к красоте окружающего мира, о вечном. Музыкальные символы-знаки, изображающие разнообразные инструменты, покрытые с одной стороны амальгамой, но сделанные мною из обычной земной глины, должны были сверкать и днем на солнце, и ночью в свете фар проезжающих автомобилей, и во все оставшееся время в огнях созданного людьми искусственного освещения.
Кстати, знакомы ли вам звуки трепещущих на ветру ветвей саксаула? Подвешенные на пружинках среди них мои «музыкальные инструменты», под воздействием этого ветра создавали особое впечатление, порождали совершенно особый звук: ветер пустыни, обтекая различные предметы, становился участником музыкально-театрального действа, и тоже пел свои песни древним голосом степной вечности…
Так родилось почти космическое звучание.
Так мои знаки, колышущиеся на ветру, соприкасаясь с ветвями и друг с другом, создавали совсем особую музыку.
К этому же символу, растворявшемуся в звуковом пространстве, чуть позже я добавила, расставив их на определенном расстоянии, и небольшие светильники, символизирующие для меня некий огонь творчества. Впрочем, при ином прочтении, в полной, завершившейся так композиции, можно было увидеть одновременно и дорогу, и путь, и реальный огненный вход в пространство красоты, гармонии. Или даже бесконечное время, необходимое каждому, чтобы увидеть, разглядеть истинное произведение искусства — природу в слиянии с гармонией предметов, сотворенных человеком, и тем самым получить озарение, ведущее к некоторому постижению истины, смысла бытия.
Для другой композиции, сделанной мной на берегу озера Хувсугул, я использовала только природные материалы — камни белого и красного цвета. Основой же ее стала монгольская традиционная песня, — необычайно красивая по звучанию, с ее собственным плавно-певучим музыкальным ритмом. Вот она-то и вдохновила меня на создание визуального образа подобной повествовательной песни, похожей на степной эпос.
Инсталляция символизировала традиционную, очень долго звучащую, песню о красоте озера, о благополучии, о любви поющих к своей родине, о совершенно простом счастье.
Выбрав площадку, свободную от деревьев, покрытую душистой травой и цветами с естественным наклоном в сторону озера, я начала выстраивать всю композицию, «отталкиваясь» от небольшого символического ручейка, который постепенно к своей середине расширялся и уже как многоводная река, а — главное — как диапазон голоса монгольской певицы, в конце концов впадал в озеро, в звуковой мир Вселенной.
На протяжении всей композиции, составленной только из белых камней, я делала редкие вкрапления в виде традиционных монгольских узоров из красной гальки, символизирующих счастье и благополучие. Они очень заметно, нарядно и празднично, выделялись на фоне белого струящегося серпантина. Подобные узоры я видела на национальной одежде монголов, на предметах их быта, на юртах, где мы жили.
Лента, составленная из белых камней на фоне зеленой травы, органично вписалась и украсила весь естественный спуск к озеру. Ее же саму украсила реальная песня о красоте озера и любви, с которой в момент открытия инсталляции выступила, матушка самого директора фестиваля Бадамхорола Самдандамба.
По-особому подошел к теме фестиваля художник из Франции Гюнтер Вульф.
Рассадив на траве прямо перед зрителями необходимых ему музыкантов, Гюнтер неподалеку от них установил подрамник с натянутой на нем прозрачной бязью, встал за холст с его обратной стороны и — с началом звучания первых аккордов — принялся воспроизводить услышанное на этом своем странном мольберте.
Таким образом, мы, не видя автора и того мгновения, в который он под музыку наносил краски, чудесным образом видели появление цветовых пятен на холсте… Преломление невидимого звука в видимое звучащее пространство.
С монгольской стороны в фестивале участвовал молодой художник Ариентуугс со своими инсталляциями, точно так же выстроенными в пустыне и на берегу озера.
На небольшой площадке вдали от юрт, в которых расположились участники, Ариентуугс сначала в шахматном порядке установил картонные коробки, предварительно наклеив на них небольшие кусочки желтой и синей бумаги. Ветер трепал эти цветные ленточки, и создавалось впечатление разговора, в который художник приглашал и включиться нам. Вся композиция была заключена в круг из серой гальки, рядом он установил невысокую раскладную лестницу, поднявшись на которую, каждый желающий открывал для себя новый угол обзора, а по сути — новый взгляд на жизнь.
Чуть дальше — на естественном склоне песчаного бархана он разместил целлофановые пакетики, наполненные водой. Солнечный свет, попадая на них, или даже — вернее — в них, преломлялся и создавал особо радостное впечатление. Эта инсталляция не имела названия, но смысл ее вряд ли кому-либо был непонятен, — вода в пустыне — живое начало жизни, живое ее продолжение, реальное, но очень текучее и драгоценное препятствие засухе, смерти…
Об этом Ариентуугс напоминал нам и на берегу озера, где писал акварели с видами Хувсугула, и затем в своей юрте, где позже сделал маленькую выставку из них, не позабыв разместить в ее центре как будто случайно подвешенные на разных уровнях все те же целлофановые мешочки с переливающейся водой.
…Новый угол обзора, а по сути — новый и вечный взгляд на жизнь.
Путешествие на юг Монголии, а затем на север закончилось. Мы возвратились в Улан-Батор, чтобы провести заключительные концерты, посмотреть город и — посетить монастыри. Официальной религией в Монголии является буддизм, распространившийся благодаря тибетским миссионерам.
В достижении «спасения» признается важнейшая роль монашества, поэтому и процент монахов в стране достаточно высок: до сих пор один из сыновей в семье, едва ли не всегда, отдается на обучение в монастырь. Там, где строились монастыри, «сосредоточивался» оседлый образ жизни, там развивалась национальная культура.
Но такое было не всегда. К двадцатым годам прошлого столетия большая часть монастырей была разрушена, земли отобраны, богатства разграблены и только в конце XX в. началось возрождение и реставрация монастырей Монголии. Ныне их более 200.
Самый большой находится в Улан-Баторе. В центре его главного храма сорокаметровая статуя Будды. Впечатление грандиозное; рядом с такой высотой, хотя и чувствуешь себя не совсем уютно, но все-таки именно здесь в тебе вновь и вновь начинает просыпаться творческое начало, рождаются планы твоих будущих работ, твоего нового отношения к жизни…
Мы покидаем туристический комплекс Чингизиин-Хурээ, что под Улан-Батором, в котором прожили две недели, — всего 14 дней, перевернувших мои представления об этой экзотичной стране. Доброжелательные люди, высокопрофессиональные артисты, живая музыка, незабываемая мелодия ветра, звенящая тишина озера, чистый воздух — это все Монголия, которую я буду стремиться отныне открывать для себя снова и снова…
Назира Кузиева